Ну что ж...я же говорил. что написал рассказ на твою тему... Я совсем всё переврал. всё изменил и сделал не интересным =( Мне очень стыдно. но лучше этого у меня точно не выйдет...
НЕинтересная история 2
Пустой мир – пустые люди…
Будильник. Пора на работу.
На часах шесть вечере, всё заволокло серыми тучами, последний раз солнце здесь видели год назад, но это уже никому не кажется важным…
Я ползу в ванную, в зеркале что-то невзрачное – как обычно. Холодная вода иглами впивается в кожу. После иду на кухню… Дома есть нечего, даже не заглядываю в холодильник.
- Эхей, я тут типа голоден, - он сидит на столе, в кухне окно скрыто решёткой, а я почему-то судорожно ищу клочки голубого неба – попытка неудачна.
- Есть у нас нечего. Привыкай творить на голодный желудок, - отвечаю я музу и получаю его полный издёвки взгляд:
- Решила заморить себя, и меня за одно, голодом?
- И не надейся.
Он закуривает: серебристый дым устремляется к потолку и сливается с серостью облаков.
- Мне на работу пора. Со мной или нет?
- С тобой, конечно же, вдруг тебе приспичит…
* * *
Чёрный плащ, алый шарф закрывает пол лица, высокие тоненькие шпильки стучат по брусчатке. Да здравствует этот город!
Мимо меня пролетело несколько архаиков – один из них во всю обнимался с Одиночеством. Я пересеклась с ним взглядом – наркотический и болезненный – многие сейчас получают удовольствие от воспоминаний и боли, причиненной много лет назад. Я улыбнулась – пусть будет так. Люди, что хотят, то и делают.
- Кто сегодня? – сосредоточенно спросил Румата.
- Наёмник какой-то. Он завалил задание, а я завалю его, - отвлечённо говорю я. В бок язвительно впивается Берета, ей сейчас одиноко, так же как и тому прохожему. Она не в настроении стрелять.
- Тише ты. Работу я отменить не могу, - говорю я ей и пытаюсь вспомнить. Где может отсиживаться моя работа.
-Эх, пошли. Он наверняка в каком-нибудь клубе.
Ха, иногда мне кажется, что не Румата мой муз, а я – его. Хотя, что тут может казаться – многие из моих коллег меняли нас местами. Мы же никогда с ним не расстаёмся, хотя я больше никогда не буду творить... а он так на это надеется.
* * *
Мы обошли несколько клубов – ничего. Только спившаяся молодёжь вновь переубивала друг друга у нас на глазах.
В одном клубе, среди дыма кальянов и приторности травки я увидела девушку – обычная «клубная» певичка. Голос с хрипотцой, иногда фальшивит, вот только её глаза... Девушка была слепа и смотрела на посетителей белыми пустыми глазами. А голос её вторил ударным и гитаре, но никто не слушал её песни*…
Прятаться глупо, даже если бушует гроза
Под потоком воды пропадает звериная злоба
Если нет своих слёз под дождём пусть мокнут глаза
Если есть в мире счастье, то всё же больше кривого…
Я тяжело вздохнула – этой девушке осталось жить совсем не много... Ещё каких-то два месяца, мне стало её жаль, но жалость в этом мире не должна быть уместной, потому что она не существует в этом городе.
* * *
А наш недо-киллер был у себя дома. Приятно, когда Смерть приходит к тебе не в грязной подворотне у супермаркета.
Я звоню в дверь, хотя Румата уже открыл замок (благо, до меня у него в «хозяинах» был какой-то художник-домушник).
-Кого ту принесло? – подходит к двери, видит нас – узнаёт, конечно, мой красный шарф и пистолет в руках Руматы – сделали своё дело – представив нас со всеми почестями.
- Вы? Понятно. И сколько у меня осталось.
- Двадцать одна минута.
Мы заходим в квартиру, мужчина приглашает нас выпить «чаю» в лице зеленоватой жидкости абсента.
Хорошо, что я не пьянею.
Когда го время истекает, я нажимаю на курок: Берета нехотя выпускает пулю, а потом с облегчением щёлкает предохранитель, возвращаясь на место.
Мы выходим из квартиры раньше, чем приходит Смерть. Эту дамочку (хотя в последнее время она является мужчиной на мою работу) я терпеть не могу, а она не может терпеть меня, аотому что не может забрать с собой.
- Ах ты тварь! Я видел, что ты сделала с Гансом! – я чувствую острую боль в затылке, длится она не больше пяти минут, на это время я теряю зрение, слух и перестаю ориентироваться в пространстве.
Когда всё проходит, нападающий лежит на земле с простреленной рукой и ногой.
- Ты что с первого раза не смог попасть?
- Я до сих пор не попал, - заметил Румата и намекнул, что целился он в место между ног.
- Ты не исправим, - я вытерла кровь и подошла поближе к неудачному парнишке.
- не стоит спорить с андедами – нас не так просто убить, - мурлычу я, достаю из кармана сигарету и закуриваю.
Я андед** – неудачник, который не может умереть, неудачник, который «недо-покончил» с жизнью и теперь напоминает ходячий труп.
- Румата, оставь меня на сегодня одну…
И он уходит, а я сижу на лавочке рядом с этим истекающем кровью, он не отводит от меня взгляд. Я курю, с жадностью вдыхая дым – он на много чище этого воздуха.
- Кем он тебе был?
- Отцом.
- Ему уже пора было… - сообщаю я.
- А мне сколько? – ну конечно, что же ещё может спросить житель этого города…
- нельзя мне говорить. Но точно не на этой неделе, - странный разговор веселил меня. Я знала, что дома меня вновь встретит Совесть и Отчаянье со своими друзьями - Суицидальными наклонностями, но мне было всё равно. Я андед – такие как я, умирают только от старости…
А в небе расползлось кроваво-алое пятно заката. Давно здесь не было солнца. Я даже успела соскучиться…
(с) Я
Примечания:
* Цитата из песни "Чужое небо" группы "Смысловые галлюцинации"
** андед - произошло он английского.